Филология - готовые работы

1. Понятие активного и пассивного запаса языка
Утверждение о том, что устаревшая лексика принадлежит к пассивному запасу языка, общепризнано. Об этом писали многие. С этим, насколько известно, не спорил никто. Однако, как показывает анализ лексикографической теории и практики, в понимании соотношения понятий "устаревшая лексика" и "пассивный словарный запас языка" (или, иначе, "периферия языка") имеются существенные "перекосы".
Но прежде чем говорить о них, напомним, какое содержание традиционно вкладывается лингвистами в понятие "пассивный запас языка" /"периферия языка" и "устаревшая лексика".
Как известно, понятие активного и пассивного запаса языка в лексико- графическую теорию и практику ввел Л.В. Щерба (в работе "Опыт общей теории лексикографии"). К пассивному лексическому запасу Щерба относил слова, которые стали менее употребительными и круг использования которых сузился [1, с.271].
В современном языкознании существует несколько точек зрения на пассивный словарный запас языка. В одном случае в пассивный словарь языка лингвистами включается "часть словарного состава языка, состоящая из лексических единиц, употребление которых ограничено особенностями означаемых ими явлений (названия редких реалий, историзмы, термины, собственные имена) или лексических единиц, известных только части носителей языка (архаизмы, неологизмы), используемых только в отдельных функциональных разновидностях языка (книжная, разговорная и другая стилистически окрашенная лексика)" [2, с. 369]. Это понимание пассивного лексического запаса отражено в "Лингвистическом энциклопедическом словаре" [2] и разделяется Б.П. Баранниковой и А.А. Реформатским, Д.Э. Розенталем и М.А. Теленковой и др. исследователями.
Сторонники другой точки зрения утверждают, что пассивный словарь - это "часть словарного состава языка, понятная всем владеющим данным языком, но мало употребляемая в живом повседневном общении; пассивный словарь составляют устаревшие или устаревающие, но не выпавшие из словарного состава языка слова, многие неологизмы, которые еще не вошли в привычное словоупотребление" [3, с.199].
Такое понимание пассивного словарного запаса языка отражено в энциклопедии "Русский язык" [3] и поддерживается Н.М. Шанским, М.И. Фоминой, Ф.П. Сороколетовым и др. Эта точка зрения на пассивный словарь является более "узкой", т.к. включает в него лишь часть устаревшей (устаревающей) лексики и часть неологизмов. И то и другое отмечено наличием временного компонента в характеристике, низкой частотностью употребления и, как следствие, периферийной позицией в словаре.
Еще одно мнение по этому поводу основывается на разграничении понятий язык и речь: "понятия "активный" и "пассивный" словарь относятся прежде всего не к языку, а к речи, т.е. к языковой деятельности отдельных индивидов, поэтому активный и пассивный словари разных людей, относящихся к разным общественным группам, профессиям, к разным местностям, могут и не совпадать" [4, с. 211].
Н.М. Шанский предупреждает о том, что пассивный словарный запас
Языка не следует путать с пассивным запасом слов того или иного носителя языка, зависящим от его профессии, образования, повседневной работы и т.д." [5, с. 142].
Как отмечает З.Ф. Белянская, "нечеткое разграничение явлений языка и речи сказалось на отнесении Л.А. Булаховским к пассивному словарному составу языка слов специального употребления, архаизмов, неологизмов, диалектизмов и многих заимствований, а А.А. Реформатским также экспрессивных выражений" [6, с. 13].
Некоторые ученые отказались от термина "пассивный словарь". Так, П.Я. Черных считает, что "правильнее было бы говорить о разной степени активности слов" и "периферии действующего словаря", т.е. о словах, "которыми говорящие пользуются в разговоре о чужих и чуждых их повседневному быту предметах мысли" [7, с.17].
П.Н. Денисов, описывая лексическую систему в терминах полевой структуры, включает устаревшую лексику в периферийную зону [8, с.98].
Традиционно термин устаревшая лексика используется как обобщающее понятие по отношению к терминам историзм и архаизм.
При этом под историзмами понимаются устаревшие слова, вышедшие из употребления в связи с исчезновением тех реалий, которые они называли.
К архаизмам относят лексемы, называющие существующие реалии, но вытесненные по лингвистическим или экстралингвистическим причинам из употребления синонимическими единицами. Таким образом, историзмы не имеют параллелей в современном языке, архаизмы же, напротив, имеют в современном языке синонимы.
У лингвистов нет единого мнения о том, считать ли историзмы фактами современного языка, находящимися на его периферии, или же фактами, ушедшими за границы языка и, следовательно, выпавшими из его лексической системы.

Аполлон Григорьев хорошо известен любителю русской литературы как поэт и как критик, но почти совершенно не знаком в качестве прозаика. Между тем он - автор самобытных воспоминаний, страстных исповедных дневников и писем, романтических рассказов, художественных очерков. Собранное вместе, его прозаическое наследие создает представление о талантливом художнике, включившем в свой метод и стиль достижения великих предшественников и современников на поприще литературы, но всегда остававшемся оригинальным, ни на кого не похожим.

У Диккенса деление жизни героя на периоды сопровождается введением темы двойника. Скрудж—ребенок, а затем—юноша, молодой человек, существующий в другом пространственно-временно измерении по отношению к старику Скруджу, назван двойником. Между двойниками, при их нераздельности, существует значительная разница.
Диккенс выделяет разность душевных состояний в то или иное время жизни героя, и это позволяет художнику выявить, обнаружить характер и динамику происходящих в герое перемен в сам момент «схождения» в его душе прошлого и настоящего, настоящего и будущего. Скрудж, перемещенный чудесным образом в прошлое, мгновенно включается в прежнее свое состояние, в мир своих чувств, он испытывает «умиление», увидев своих детских друзей, и стыд перед своим настоящим. И он же пытается увернуться от просыпающегося в нем нравственного чувства.

ГЛАВА 1. РЕАЛИИ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ
1.1. Определение и сущность реалий
Как лингвистическое явление реалии относятся к категории безэквивалент-ной лексики. Они являются частью фоновых знаний и представляют собой значи-тельный интерес при исследовании взаимодействия языка и культуры. «Специа-листы все больше внимания уделяют социальной стороне языка, которая непо-средственно отражает его взаимодействие с жизнедеятельностью народа на нем говорящего» [1, с. 4].
Основная проблема, с которой сталкивается переводчик при передаче ре-ференциальных значений, выраженных в исходном тексте, - это несовпадение круга значений, свойственных единицам исходного языка (ИЯ) и переводящего языка (ПЯ). Л.С. Бархударов отмечает, что все типы семантических соответст-вий между лексическими единицами двух пунктов можно свести к трем основ-ным: полное соответствие; частичное соответствие; отсутствие соответствия [5, с. 74].
В тех случаях, когда соответствие той или иной лексической единице одного языка в словарном составе другого языка полностью отсутствует, принято гово-рить о безэквивалентной лексике. Этот термин ввели Е.М. Верещагин и В.Г. Кос-томаров.
Под безэквивалентной лексикой они понимают «слова, служащие для выра-жения понятий, отсутствующие в иной культуре и в ином языке, слова, относя-щиеся к частным культурным элементам, т.е. к культурным элементам, характер-ным только для культуры А и отсутствующим в культуре В, а также слова, не имеющие перевода на другой язык, одним словом, не имеют эквивалентов за пре-делами языка, к которому они принадлежат» [10, с. 53].
При этом отмечается, что характерной чертой безэквивалентных слов явля-ется их непереводимость на другие языки с помощью постоянного соответствия, их несоотнесенность с некоторым словом другого языка. Но это не обозначает того, что они совсем непереводимы.
Само собой разумеется, что возможность правильно передать обозначения вещей, о которых идет речь в подлиннике, и образов, связанных с ними, предпола-гает знание действительности, изображенной в переводимом произведении. За этими знаниями, как в страноведении, так и в сопоставительном языкознании и теории перевода закрепилось определение «фоновых».
Фоновые знания – это «совокупность представлений о том, что составляет реаль-ный фон, на котором развертывается картина жизни другой страны, другого наро-да» [60, с. 146].
Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров определяют их, как общие для уча-стников коммуникативного акта знания [10, с. 126].
Фоновые слова представляют собой значительный интерес при исследовании сложного взаимодействия языка и культуры. Е.И. Шумагер отмечает, что фоновые слова – это лексические единицы, на первый взгляд самые обычные, свободно пе-реводящиеся на иностранные языки, которые содержат, однако, ценную информа-цию о специфически национальной внеязыковой деятельности [67, с. 124].
Для теории и практики перевода большое значение играет одна из групп фо-новых знаний – та, которая относится к явлениям специфическим для иной культу-ры, иной страны и необходима читателям переводимого произведения, чтобы без потерь усвоить в деталях его содержание. Такой частью фоновых знаний являются слова-реалии. В лингвистике существует несколько определений реалий.
Согласно определению О.С. Ахмановой, реалии – это «в классической грамматике разнообразные факторы, изучаемые внешней лингвистикой, такие, как государственное устройство страны, история и культура данного народа, язы-ковые контакты носителей данного языка и т.п. с точки зрения их отражения в данном языке» [11, с. 381].
Само слово «реалия» - латинское прилагательное среднего рода, множи-тельного числа (realis-e; мн. realia - «вещественный», «действительный»), превра-тившееся под влиянием аналогичных лексических категорий в существительное. О.С. Ахманова отмечает, что реалии – это также предметы материальной культу-ры [11, с. 381].
Следует отличать реалии-слова и реалии-предметы. Термин «реалия» в зна-чении реалии-слова, в качестве знака реалии-предмета и как элемент лексики дан-ного языка, получил в переводческой литературе довольно широкое распростра-нение [13, с. 16].
По определению Г.Д. Томахина, реалии – это «названия присущих только определенным нациям и народам предметов материальной культуры, фактов ис-тории, государственных институтов, имена национальных и фольклорных героев, мифологических существ и т.п.» [57, с. 13].
Таким образом, исследователь включает в понятие реалии наименования от-дельных предметов, понятий, явлений быта, культуры, истории данного народа или данной страны. Как видно из определения, Г.Д. Томахин дает определение реалии в значении знака реалии-предмета, не затрагивая вопрос о переводе таких культурно-маркированных единиц.
На наш взгляд наиболее полное определение реалии дают болгарские уче-ные С. Влахов и С. Флорин: «Реалии – это слова (и словосочетания), называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому, будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках, и, следовательно, не поддаются переводу на об-щем основании, требуя особого подхода» [13, с. 55].
Данное определение дано учеными с точки зрения перевода слов–реалий, поэтому представляет для нас большой интерес. «В процессе перевода противо-поставляются друг другу не только языки, но даже тексты, культуры и ситуации» [50, с. 148].
«Культура как система включает в себя язык» [68, с. 199] Реалии характерны для любого языка, им присущ ярко выраженный национальный колорит. Сопос-тавление различных языков и культур, по мнению Г.Д. Томахина, позволяет вы-делить следующие особенности употребления реалий:
1. Реалия свойственна лишь одному языковому коллективу, а в другом она отсутствует: Амер. drugstore - аптека - закусочная /Русс. аналога нет.
2. Реалия присутствует в обоих языковых коллективах, но в одном из них она имеет дополнительное значение: Амер. сlover leaf – клеверный лист; автодо-рожное пересечение с развязкой в виде клеверного листа.
3. В разных обществах сходные функции осуществляются разными реалия-ми: Амер. sponge – губка / Русс. мочалка (при мытье в ванной, в бане).
4. В разных обществах сходные реалии различаются оттенками своего зна-чения: cuckoo’s call –кукование кукушки в народных поверьях американцев предсказывает, сколько лет осталось девушке до свадьбы, в русских – сколько лет осталось жить [57, с. 14].
В реалиях наиболее наглядно проявляется близость между языком и культу-рой: появление новых реалий в материальной и духовной жизни общества ведет к возникновению соответствующих слов в языке. Отличительной чертой реалии яв-ляется характер ее предметного содержания. Реалии могут быть ограничены рам-ками даже отдельного коллектива или учреждения. Реалиям присущ и временной колорит [57, с. 13]. Как языковое явление, наиболее тесно связанное с культурой, эти лексические единицы быстро реагируют на все изменения в развитии общества; среди них всегда можно выделить реалии – неологизмы, историзмы, архаизмы. Ка-ждый из типов реалий требует индивидуального подхода при переводе.
По своим свойствам и функциям реалии близки к терминам и именам собст-венным. Исследователи культурно-маркированных единиц неоднократно отме-чают, что граница между терминами и реалиями весьма условна и очень подвиж-на. В ряде случаев достаточно сложно установить отличие языковых реалий от терминов. Но всё же есть признаки, по которым вполне возможно дифференциро-вать реалии от терминов.
Сфера применения терминов - это научная литература. Реалии, напротив, чаще используются в художественной литературе, где они служат не только сти-листическими целями, но и воссозданию национального, местного и историческо-го колорита [56, с. 16].
Термины создаются большей частью искусственно для наименования тех или иных понятий и предметов, для чего иногда используются греческие и латин-ские морфемы. Реалии возникают естественным путем, в результате народного словотворчества.
Термины, являясь наименованием каких-либо предметов, распространяют-ся с распространением этих предметов, а реалии являются достоянием того наро-да, в культуре и языке которого они появились. [56, с. 17]. Терминам, как правило, не свойственна ни эмоциональность, ни образность, но реалии, имея специфиче-ские свойства, обычно обладают этими. С. Влахов и С. Флорин также отмечают, что термины принадлежат к единицам, переводимым эквивалентам почти в лю-бом контексте, а реалии, как уже упоминалось выше, относятся к безэквивалент-ной лексике. От реалий термины отличаются и своим происхождением [56, с. 17].
Рассматривая соотношение реалий и имен собственных, необходимо заме-тить, что мнения исследователей по поводу принадлежности имени собственного к реалиям во многом расходятся. «Собственное имя всегда является носителем страноведческой, культурной информации» [53, с. 156].
Г.Д. Томахин из общей массы ономастической лексики выделяет ономасти-ческие реалии, которые, в отличие от обычных имен собственных, являются все-гда национально окрашенными. К числу ономастических реалий он относит:
1. Географические названия (топонимы), особенно имеющие культурно-исторические ассоциации;
2. Антропонимы – имена исторических личностей, общественных деятелей, ученых, писателей, деятелей искусства, популярных спортсменов, персонажей ху-дожественной литературы и фольклора;
3. Названия произведений литературы и искусства; исторические факты и события в жизни страны; названия государственных и общественных учреждений и многое другое [54, с. 10] Аналогичной точки зрения придерживается А.В. Фе-доров [60].

ГЛАВА I. ОБОЗНАЧЕНИЕ В ДИАЛОГЕ ПРАВИЛ ПОВЕДЕНИЯ В СОВРЕМЕННОМ КОММУНИКАТИВНОМ ПРОСТРАНТСВЕ
1.1. Культура диалогической речи
Современная наука о языке находится в центре гуманитарных исследований, для которых характерны междисциплинарный подход и общая антропологическая направленность.
В последнее время в отечественной лингвистике появилось большое количество работ, посвященных лингвокультурологической проблематике.
Исследование Н.Д. Арутюновой «Язык и мир человека» направлено на изучение универсальных терминов культуры, извлекаемых из текстов разных времен и народов [Арутюнова Н.Д., 1999].
В самом языкознании происходит своеобразное расширение объекта – растет интерес к языку как основному модусу бытия человека, а не просто как к одной из знаковых систем, используемых человеком. Как отмечает Н.Д.Арутюнова, в фокус лингвистики сейчас введено «рассмотрение феномена жизни, в центре которой находится человек со всеми его психическими "составляющими", формами социального существования и культурной деятельности» [Арутюнова Н.Д., 1999].
В современном коммуникативном пространстве роль диалогического общения оказывается все более и более значимой. Не будет преувеличением сказать, что для русского языка на рубеже ХХ-ХХI веков характерна экспансия диалога. Ее причины лежат, с одной стороны, в плоскости общественно политических явлений (демократизация всех сфер жизни), с другой стороны, предопределяются имманентными свойствами данной формы речи.
Диалог активно исследовался и исследуется во многих аспектах в рамках целого ряда научных дисциплин (лингвистика, риторика, литературоведение, философия, психология). Для культуры речи диалогическое общение - это чрезвычайно значимый объект. Е.М. Лазуткина в данной связи подчеркивает следующее: «Феномен диалога, уникального процесса коммуникативного взаимодействия, представляет центральный аспект исследований по культуре речи...» [ Лазуткина Е. М., 1996]. Представляется, что высказанное суждение, несомненно, справедливое в плане оценки значимости диалогической речи, является скорее заявкой на будущее, чем характеристикой реального положения дел, ибо изучение диалога с позиций культуры речи только начинается.
Под диалогом понимается форма активного коммуникативного взаимодействия двух или более субъектов, материальным результатом которого является образование специфического дискурса, состоящего из последовательности реплик. При этом один из субъектов может носить интегрированный, полимодальный характер, т.е. быть представленным группой лиц. Диалог противопоставляется другим формам речевого взаимодействия как форма наиболее конструктивная и максимально гибкая.
Диалогическая речь, являющаяся наиболее естественным и органичным воплощением коммуникативной функции языка, представляет особый интерес для культуры речи. Именно в диалоге в первую очередь проявляется уровень языковой компетентности и речевой культуры каждого конкретного индивида. Прежде всего, в рамках диалогического общения получают реальное и наиболее явственное воплощение так называемые коммуникативные нормы русского языка. Диалог, в отличие от монолога, прямо и непосредственно ориентирован на конкретный коммуникативный результат, а достижение эффективности общения является конечной целью культуры речи.
Исследование культуры диалогической речи многомерно. С одной стороны, оно предполагает обращение к целому ряду проблем, актуальных при характеристике любых реализаций языка (анализ соблюдения всех типов норм - языковых, коммуникативных, этических; выявление специфики использования языковых средств). С другой стороны, исследование диалогической речи невозможно без рассмотрения вопросов, непосредственно связанных со спецификой данной формы речевого взаимодействия: сопоставление диалогических дискурсов разных типов с целью выявления присущих им коммуникативных норм; оценка прагматической эффективности конкретных диалогов; изучение условий достижения необходимого коммуникативного результата [Чуриков М.П., 2001].
Исходя из того, что инвариантом речевого поведения является «поиск общего языка», а идеалом диалогического взаимодействия - гармоничное общение, направленное на достижение коммуникативного согласия.
Поэтому отнюдь не случайным считаем появление у лексемы «диалог» нового значения, которое в «Толковом словаре русского языка конца ХХ века» под ред. Г.Н. Скляревской формулируется следующим образом: диалог
1. Взаимопонимание и взаимодействие.
Процесс достижения взаимопонимания, безусловно, не является легким. Он требует от участников коммуникации известных интеллектуальных, психологических и речевых усилий. В процессе согласования личностных позиций и коммуникативных намерений общающихся трудно переоценить роль второго участника диалога, к которому направлена конкретная реплика. На значимость позиции адресата неоднократно обращалось внимание [Скляревская Г.Н., 1998].
Как отмечает Н.Д. Арутюнова, «адресат волен принять или отвергнуть предложенную ему программу, сдаться или оказать сопротивление, пойти на уступку или перейти в наступление, выполнить просьбу или отказаться. Эти и другие типы высказываний соответствуют вторым репликам диалога»[ Скляревская Г.Н.,1999].
Именно в позиции второй реплики диалога (реплики-реакции) формируется класс коммуникативных единиц, ориентированных прежде всего на выражение модуса, являющихся его концентрированным воплощением. Такие высказывания обозначаются лингвистами по-разному: релятивы, коммуникативы, сентенсоиды, фразоиды, слова-предложения и др. Они представляют собой непредикативные коммуникативные единицы, состоящие из неполнозначных (дискурсивных) компонентов или десемантизированных полнозначных (Да, Конечно, Разумеется, Не говори), Нет, Да нет, Неужели? Ну и что? То есть (как)?). В самом общем виде значение релятивов обычно формулируется как «реакция на слова собеседника или ситуацию».