Государство и право - готовые работы

К признакам правонарушения относятся 1) вредность, 2) противоправность, 3) ви-новность, 4) реальность и 5) наказуемость. Эти признаки отличают правонарушение от нару-шений иных социальных норм (морали, обычаев, религии, корпоративных норм).
1. Вредность. «Общественная вредность является сущностным свойством правонару-шения, которое причиняет вред обществу и интересам отдельных граждан независимо от осознания данного обстоятельства законодателем» . Правонарушение всегда причиняет вред общественным или частным ценностям. Именно вредность того или иного деяния обусловли-вает его запрещение законодателем. Если поведение лица не несет никаких существенных уг-роз с точки зрения общества и государства, запрещать его не имеет смысла.
Как верно замечает Н.С. Малеин, «вред - непременный признак каждого правонаруше-ния. Характер вреда может различаться по объекту, размеру и другим признакам, но правона-рушение всегда несет социальный вред. Вред может иметь материальный или моральный ха-рактер, быть измеренным или неизмеренным, восстановимым или нет, более или менее значи-тельным, ощущаемым отдельными гражданами, коллективами и обществом в целом» .
Причиненный вред может иметь как имущественный характер (хищение, порча или уничтожение имущества, неуплата налогов), так и неимущественный (причинение телесных повреждений, клевета, оскорбление, нарушение избирательных прав граждан). Иногда опре-делить вид правонарушения, дать его квалификацию можно только в зависимости от насту-пивших последствий. Так, несоблюдение установленных правил по технике безопасности, промышленной санитарии, других правил охраны труда, содержащихся в трудовом законода-тельстве, с учетом тяжести наступивших последствий может повлечь либо дисциплинарную, либо уголовную ответственность. Разграничить некоторые административно-правовые про-ступки и преступления (хулиганство и мелкое хулиганство, хищение и мелкое хищение, мно-гие экологические правонарушения) можно лишь по размеру причиненного ущерба.
2. Противоправность. Состоит в нарушении лицом действующих правовых норм. Об этом свидетельствует само название деяния – «правонарушение». Правонарушение есть на-рушение права. Таким образом, противоправность представляет собой запрещенность деяния правовой нормой под угрозой применения к виновному наказания.
Правом определяются ситуации, когда деяние формально попадает под признаки про-тивоправного, но по существу не представляет опасности для общества и поэтому считается правомерным. Например, обстоятельствами, исключающими противоправность некоторых деяний, является их малозначительность, крайняя необходимость, необходимая оборона, обоснованный риск, причинение вреда при исполнении служебных или профессиональных обязанностей (сотрудник правоохранительных органов, врач, пожарный).
Противоправность отличает правонарушение от нарушений иных социальных норм – религиозных, моральных, корпоративных и т.д. Действительно, все социальные нормы в той или иной степени обладают признаками реальности, вредности, виновности, наказуемости; что же касается противоправности – это исключительный атрибут правонарушений. Противо-правность может выражаться не только в нарушении правовых норм, закрепленных в норма-тивно-правовых актах, но и в неисполнении обязательств, установленных договором либо обычаями делового оборота. Так, ст. 309 ГК РФ предусматривает, что «обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями».
Совершение вредного, осуждаемого деяния, причиняющего ущерб общественным от-ношениям, но не предусмотренное законом в качестве правонарушения, не влечет привлече-ния к юридической ответственности. Например, перерегистрация налогоплательщика в офф-шорной зоне или иные способы оптимизации налогообложения, то есть сокращение суммы налоговых платежей с использованием различного рода «лазеек» в законодательстве, не по-ощряются государством, но и налоговым правонарушением признаваться не могут. Квалифи-кации деяния в качестве правонарушения по аналогии также не допускается. Таким образом, действие, допускаемое правом, не может рассматриваться как правонарушение.
3. Виновность. Выражается в упречном психически-волевом отношении нарушителя к правонарушению и его последствиям. Вина – обязательный элемент субъективной стороны каждого правонарушения. Правонарушение возможно только тогда, когда у нарушителя су-ществует реальная возможность выбора своего поведения, то есть когда они могут поступить по-разному – правомерно или неправомерно в зависимости от своего сознательно-волевого усмотрения. То есть у нарушителя должна быть осознанная возможность не совершать пра-вонарушение. Виновность определяется именно тем, что лицо умышленно или по неосторож-ности выбирает неправомерное поведение, игнорируя требования государства и общества. Его частная (индивидуальная) воля здесь входит в конфликт с волей законодателя.
В настоящее время универсальным принципом является презумпция невиновности: каждый считается невиновным в совершении правонарушения, пока его виновность не будет доказана в установленном законом порядке. Sine culpa non est aliquis puniendus – никого нель-зя наказывать без вины. Коллективная и безвиновная ответственность, применявшиеся на заре цивилизации, исключены из правовых систем современности. А ведь истории известны и прямо противоположные случаи. Так, по законодательству Древнего Китая (3 век до н.э., Ди-настия Цинь) вместе с осужденным за государственную измену карались смертью три поко-ления родственников: по отцу, матери и жене. В Советском Союзе во времена репрессий 30-50-х годов многие тысячи людей были безвинно наказаны в уголовном порядке за то, что они являлись «членами семьи изменника Родины».
4. Реальность. Правонарушение может составить только акт поведения, внешне вы-раженный нарушителем. Противоправное поведение получает свое объективированное выра-жение лишь в поступках человека. По этому поводу К.Маркс заметил следующее: «Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объек-том». Юридическая ответственность наступает только за фактически совершенное, то есть объективированное вовне противоправное деяние.
Правонарушение может выразиться в форме действия или бездействия. Первое пред-полагает несоблюдение запретов, второе - неисполнение обязанностей. Действие – акт актив-ного поведения (убийство, нецензурная брань, подделка документов и т.д.). Большинство правонарушений совершается именно посредством действия, которое может выступать либо в форме физического воздействия на людей, животных, предметы материального мира, либо в письменной форме, либо в устной (словесной) форме, либо осуществляется с помощью жес-тов (т.н. «конклюдентные действия»).
Бездействие является правонарушением в том случае, если лицо должно был совер-шить определенные действия, предусмотренные нормой права либо условиями договора, но не совершило их (прогул, оставление человека в опасном состоянии без помощи, невыплата заработной платы, неисполнение контрактных обязательств и т.д.). Таким образом, противо-правное бездействие - акт пассивного поведения, заключающийся в несовершении лицом того действия, которое оно должно и могло было бы совершить.
Реальность правонарушения выражается формулой: «за мысли не судят». Субъектив-ное вменение, т.е. ответственность за любые проявления психической деятельности (мысли, чувства, намерения, убеждения) или за определенные качества личности (национальность, ве-роисповедание, социальное положение, родственные или дружеские связи) не допускается. Cogitationis poenam nemo patitur – никто не несет ответственности за свои мысли. «Не могут считаться правонарушениями мысли, чувства, политические и религиозные воззрения, не вы-раженные в действиях. Не считаются правонарушениями и свойства личности» . Например, директор и бухгалтер предприятия могут сколь угодно долго мечтать, совещаться и планиро-вать какое-либо экономическое преступление, но сама по себе такая деятельность – до реаль-ного воплощения незаконной идеи на практике - не влечет привлечение к ответственности.
5. Наказуемость. Не всякое неисполнение юридической обязанности или несоблюде-ние запрета, установленного законодательством, является правонарушением. Ими признаются лишь деяния, совершение которых влечет применение правовых санкций к правонарушителю. Правонарушение всегда влечет за собой применение к нарушителю мер государственного воздействия, налагающих на него дополнительные лишения, обременения, тяготы имущест-венного или личного характера. Если за совершение каких-либо противоправных деяний на-ложение санкций не предусмотрено, привлечение нарушителя к ответственности недопусти-мо. «Противоправны те деяния, которые запрещены государством под страхом наступления последствий, предусмотренных правовыми санкциями» . Таким образом, правонарушением признается лишь деяние, совершение которого влечет применение установленных законом мер ответственности.
На практике возникают ситуации, когда какое-либо правонарушение так и остается не-раскрытым. Такие случаи противоречат принципу неотвратимости юридической ответствен-ности, однако совершенное противоправное деяние само по себе не перестает быть «правона-рушением». С другой стороны, недостатки юридической техники обусловливают случаи, ко-гда в тексте нормативно-правового акта установлены конкретный запрет или юридическая обязанность, а какие-либо санкции за нарушение этих нормативных предписаний ни в данном акте, ни в других нормах не предусмотрены. В этом случае нарушение закона или неисполне-ние обязанности утрачивает характер правонарушения. Подобное предписание может рас-сматриваться лишь в качестве призыва, лозунга, рекомендательной нормы права.
2.2. Состав правонарушения
Правонарушение является юридическим фактом, влекущим возникновение охрани-тельных правоотношений. По своей структуре правонарушение - сложное системное образо-вание. Состав правонарушения как правовое понятие раскрывает эту сложную структуру. Как указал Конституционный Суд РФ, наличие состава правонарушения является необходимым основанием для всех видов юридической ответственности, при этом признаки состава право-нарушения, прежде всего в публично-правовой сфере, как и содержание конкретных составов правонарушений должны согласовываться с конституционными принципами демократиче-ского правового государства, включая требование справедливости, в его взаимоотношениях с физическими и юридическими лицами как субъектами юридической ответственности .
Состав правонарушения, по мнению А.В. Демина, представляет собой совокупность установленных законом элементов, наличие которых позволяет квалифицировать дея-ние как определенное правонарушение . С.С.Алексеев верно отмечает, что «состав право-нарушения – это наличие всех составляющих факт правонарушения элементов (субъекта, субъективной стороны, объекта, объективной стороны), выступающих в неразрывном единст-ве как решающее основание юридической ответственности» .
Норма, содержащая состав правонарушения, представляет собой общее правило, под которое нужно подвести совершенное деяние. Это общее правило конкретизируется в реше-нии по конкретному делу и представляет собой умозаключение в виде приговора суда по уго-ловному делу, решения суда по гражданскому делу, протокола по административному право-нарушению, приказа руководителя организации, учреждения по результатам административ-ного (служебного) расследования и т.д. Понятие состава правонарушения помогает на прак-тике определить, имеется или отсутствует правонарушение в конкретном поведении того или иного субъекта права.

Механизм правового регулирования - комплексная категория, которая, согласно одной из позиций, представляет собой совокупность всех правовых средств, "организованных последовательным образом, при помощи которой обеспечивается результативное специально-юридическое воздействие на общественные отношения" .
Несколько иначе определяет механизм правового регулирования А.В. Малько, считая, что это "система правовых средств, организованных наиболее последовательным образом в целях преодоления препятствий, стоящих на пути удовлетворения интересов субъектов права" .
механизм правового регулирования, в силу сказанного, невозможно познать вне категории "законный интерес", ибо насколько интерес движет поступками и социально-значимыми действиями людей, настолько интерес законный объясняет диалектику личного, общественного и государственного в правовой жизни общества.
механизм правового регулирования призван управлять поведением субъектов, что невозможно без обращения к интересам последних.
Изложенное заставляет нас исследовать механизм правового регулирования в единстве с законными интересами, ибо только посредством этой аналитической призмы можно объективно судить о самом механизм правового регулирования, его целях и средствах.
Закон сохранения энергии, гласящий, что "энергия не берется ниоткуда и не исчезает в никуда - она может лишь переходить из одного вида в другой", действует - с известными, разумеется, оговорками - и в сфере правового воздействия на общественные отношения. Этим объясняется справедливость позиции А.И. Экимова, заключающейся в том, что "главный фактор реализации правовых норм заключается в степени ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТИ ЛЮДЕЙ в осуществлении тех или иных юридических предписаний" . Косвенно подобные выводы признаются различными учеными .
Наряду с субъективными правами, юридическими обязанностями, дозволениями и запретами само общество предопределяет наличие и другого важнейшего элемента самоорганизации - законных интересов. Именно законные интересы, которые становятся возможными в силу нормативных, абстрактных начал регулирования, делают "государственную волю общества" универсальным выразителем результата воздействия права на социальные процессы и способствуют сглаживанию имманентных природе любого регулирования диспропорций.
Следует отметить, что под законными интересами мы понимаем стремление субъекта пользоваться определенным социальным благом и в некоторых случаях обращаться за защитой к компетентным органам в целях удовлетворения не противоречащих нормам права интересов, которое в определенной степени гарантируется государством в виде юридической дозволенности, отраженной в объективном праве либо вытекающей из его общего смысла.
Автор разделяет позицию, заключающуюся в том, что наряду с субъективными правами законные интересы являются важнейшим способом обеспечения потребностей, запросов и стремлений личности . Вместе с тем, несмотря на то, что "законные интересы" и "субъективные права" зачастую употребляются в едином контексте, это далеко не одинаковые средства реализации интересов субъектов правоотношений. Законный интерес нормой права, в отличие от субъективного права, конкретно не закрепляется. Он ей лишь соответствует. Норма права может охранять и закреплять существование самих законных интересов в целом, но не каждый законный интерес в отдельности. Отсюда вытекает и разная степень гарантированности обозначенных институтов.
Если субъективное право носит индивидуально-определенный характер (определены носитель права, контрагент, все основные атрибуты поведения - его мера, вид, объем, пределы во времени и пространстве и т.п.), то законный интерес, не будучи в основном отраженным в законодательстве, не предусмотрен конкретными правовыми предписаниями.
И субъективное право, и законный интерес - пути удовлетворения интересов субъектов правоотношений. Однако эти способы обладания желаемым благом находятся в качественно различных плоскостях. Если первый - более гарантированный, то второй - более распространенный, если первому корреспондирует юридически обеспеченная возможность, то на стороне второго - лишь незапрещенность и совокупность определенных факторов и обстоятельств, способствующих вероятной защите последних.
Несмотря на приведенные выше аспекты, абсолютно беспочвенно относить законные интересы к "ущербной категории". Это такая же важная "деталь" механизма правового регулирования, как и норма права, субъективное право и др. Более того, игнорирование законных интересов конкретного участника правоотношений для него отнюдь не менее болезненно, чем нарушение его субъективных прав, поэтому специфика и уникальность законных интересов требуют более пристального к ним внимания в системе средств специально-правового воздействия на общественные отношения.
Законные интересы появляются как результат воздействия на систему общественных отношений права, однако ни одно "производное" от права средство не находится так близко к потребностям субъектов социальных отношений, как законный интерес.
Следовательно, законные интересы: 1) возникают с момента осуществления правового регулирования любой из сфер общественных отношений. Они обусловлены наличием объективно существующего права; 2) являются одной из наиболее распространенных форм выражения стремлений, осознанных потребностей субъектов отношений в сфере правового воздействия; 3) сами по себе выступают средством правового воздействия, ибо определяют поведение субъектов ресурсом, который черпает свой потенциал из правовых установок.
Законные интересы - диалектически необходимое звено, обусловленное границей перехода от социального управления к более специфичной системе правового регулирования.
Правовое регулирование должно вписываться в действующую модель социального управления - именно это и способно обеспечить его целенаправленность и результативность. Изложенное гарантируется различным набором юридических средств, в котором далеко не последнее место занимают законные интересы.
Механизм правового регулирования, будучи системой организованных последовательным образом юридических средств, обеспечивает достижение установленных целей правового регулирования. Каждое юридическое средство, используемое в системе, приближает требуемый результат, является шагом к цели. Вместе с тем позволим себе не согласиться с позициями, определяющими правовое регулирование через призму именно атрибутивной им результативности
Эффективность правового регулирования - основной параметр, который свидетельствует о целесообразности, оптимальности и адекватности используемых средств правового воздействия на общественные отношения. Вместе с тем эффективность, как справедливо отмечают некоторые специалисты - это не только соотношение между фактическим результатом действия правовых средств и поставленными целями . Эффективность - более сложная категория, которая в рассматриваемом контексте с необходимостью предполагает исследование самого процесса достижения целей, "жертв", на которые приходилось идти, погрешностей, которые допускались ради приближения к идеально запрограммированному результату.
Возможно ли вести речь об эффективности правового регулирования без учета законных интересов различных субъектов правоотношений? С учетом всего сказанного, становится очевидным, что вряд ли.
Следует подчеркнуть, что законные интересы как правовое средство, бесспорно, отвечают всем требованиям адекватности сложившимся социально-правовым реалиям, которые могут быть к ним предъявлены.
Глава 3. Аналогия закона и аналогия права в сфере реализации права
При анализе вопроса о пределах допустимости применения аналогии права и аналогии закона практически все ученые-правоведы сходятся во мнении, что недопустимо решение вопроса по аналогии в сфере применения юридической ответственности . Некоторые говорят о невозможности использования аналогии в деятельности, содержанием которой является применение санкций .
Вместе с тем при анализе вопросов допустимости применения юридической аналогии в сфере реализации правовых санкций предметом рассмотрения и исследования являются, прежде всего, штрафные (карательные) меры юридической ответственности. Иные же меры государственного принуждения (меры предупреждения, меры пресечения, правовосстановительные меры) не были предметом анализа в аспекте возможности применения в их сфере аналогии в целях преодоления пробелов. Данное обстоятельство было вызвано, как представляется, прямой экстраполяцией выводов и суждений, выработанных правовой наукой в отношении мер штрафного (карательного) характера, на всякую юридическую деятельность по реализации правовых санкций.
В связи с чем на сегодняшний день актуальным остается вопрос исследования проблемы допустимости применения института аналогии закона и аналогии права в целях преодоления пробелов в сфере применения правовых санкций нештрафного характера.
Необходимым условием проведения такого исследования является разграничение мер штрафного (репрессивно-карательного) характера от мер защиты (правовосстановительных мер). Ведь большинство авторов относят как меры штрафного характера, так и меры правовосстановительного характера к единому институту негативной (ретроспективной) юридической ответственности. В частности, как указывает В.Н. Витрук, по своему непосредственному содержанию юридическая ответственность означает принудительное претерпевание правонарушителем установленных законом последствий, а именно лишений личного, имущественного и иного характера в виде ограничения и лишения свободы, изъятия имущества и т.д., преследующих цели как восстановления права, возмещения (компенсации) ущерба, так справедливого возмездия, кары (наказания) за правонарушение .

Битва при Ватерлоо
Под лозунгом мира и введения в стране конституции, император Наполеон вновь воцарился во Франции. Именно с предложением мира он обратился к России, Англии, Австрии и Пруссии. Однако члены Венского конгресса отнеслись в возвращению «корсиканского чудовища» резко отрицательно.
13 марта главы европейских правительств приняли Декларацию, объявлявшую Наполеона вне закона. Подобный шаг означал для Франции войну со всей Европой. 25 марта юридически была оформлена седьмая коалиция.
Весной 1815 года положение Франции было угрожающим. Военные силы ее были истощены в предыдущих кампаниях. Под рукой у императора непосредственно находилось лишь около 130 тысяч человек при 344 орудиях, в то время как Союзные силы могли выставить сразу около 700 тысяч человек, а к концу лета еще 300 тысяч, надеясь двинуть против Франции более чем миллионную армию.
План союзников был совершенно прост: окружить и задавить французские войска, пользуясь численным превосходством. Перед Наполеоном стояло два пути в определении дальнейших действий.
Во-первых, он мог выждать, когда союзные армии вторгнутся в пределы Франции, проявив себя тем самым как агрессоры. По этому плану предполагалось дождаться, когда союзные армии втянуться в пространство между французскими крепостями и проникнут в район Парижа и Леона. После этого следовало начать против противника быстрые и решительные действия.
Альтернативный план подразумевал захват инициативы в свои руки и попытку разбить врага на его территории. Он также представлялся довольно выгодным, ибо решал несколько военных и политических задач одновременно.
В конце мая — начале июня Наполеон остановился на втором плане. 11 июня он выехал к войскам, намереваясь разбить по отдельности две неприятельские армии: англо-голландскую, под командованием А. Веллингтона и прусскую, под командованием Блюхера. К предполагаемому театру военных действий спешили еще две армии: русская — Барклая-де-Толли и австрийская — Шварценберга, однако они были еще далеко, и поэтому у французов был шанс одержать победу над разрозненными силами неприятеля.
15 июня французская армия мощным броском перешла реку Самбру у Шарлеруа и вклинилась между армиями Блюхера и Веллингтона.
В тот же день маршал Ней получил приказ императора атаковать англичан на их позиции у Катр-Бра, дабы отбросить их на Брюссельское шоссе. «Прусская армия погибла, если вы будете действовать решительно. Участь Франции в ваших руках», — сказал Наполеон Нею. Однако «храбрейший из храбрых» не справился с поставленной перед ним задачей. Полностью разгромить английскую армию ему не удалось. Он замешкался в пути, действовал вяло, и решительной победы не получилось. Веллингтон отступил, сохранив полную боеспособность.
Утром 16 июня прусская армия Блюхера двинулась навстречу Наполеону. Через несколько часов Ней, ведший в это время бой с англичанами, получил приказ выделить силы для окружения пруссаков. Кровопролитный бой у Линьи длился несколько часов, император держал резервы в ожидании подкреплений Нея в тылу Блюхера. Однако Ней опять не справится с возложенными на него обязанностями. Корпус Друэ д'Эрлона не подоспел вовремя к полю сражения, из-за чего разбитая армия Блюхера получила возможность отойти к Льежу. Пруссаки были разбиты, но не уничтожены.
Кампания началась неплохо для Наполеона, но полной победы над неприятелем еще не было. Дабы не дать остаткам армии Блюхера соединиться с англичанами. Наполеон послал ей вдогонку 35 тысяч своих солдат во главе с маршалом Груши, а сам обратил свои силы против Веллингтона, который занял позицию на холме Мон-Сэн-Жан, недалеко от бельгийской деревни Ватерлоо (населённый пункт в Бельгии, в 20 км к югу от Брюсселя).
К исходу 17 июня Наполеон подошел со своими войсками к плато и увидел английскую армию. Герцог Веллингтон занимал позицию перед лесом Суань, выстроив свои войска в каре и укрыв их от французского артиллерийского огня за склонами холмов. Аванпосты английской армии были выставлены по линии: замок Угумон (Гугумон) — ферма Ла-Хе-Сэнт. Французские войска расположились на соседнем плато Бель-Альянс.
К началу сражения 18 июня у Наполеона было приблизительно 72 тысячи человек при 243 орудиях, у Веллингтона — 68 тысяч при 156 орудиях. Оба полководца ожидали подкреплений. Император ждал маршала Груши с его 35 тысячным корпусом, Веллингтон надеялся на Блюхера, имевшего после битвы у Линьи около 80 тысяч человек, из которых к месту сражения могли подойти около 40—50 тысяч.
Первый отвлекающий удар французов был направлен на правый фланг Веллингтона против замка Угумон. Французские войска, пройдя лес на подступах к замку, бросились на штурм. Но стены укреплений оказались слишком высоки и неприступны, английская артиллерия и пехота вели убийственный огонь по нападавшим. Через некоторое время небольшая операция превратилась в отдельное жестокое сражение.
В это время Наполеон готовил главную атаку своих сил против левого крыла и центра англичан. На правом фланге французских позиций он установил батарею из 80 орудий, которая открыла смертоносный огонь по английским войскам. В этот момент на северо-востоке у Сэн-Ламбертского леса появились неясные очертания двигающихся войск. Мнения наполеоновских командиров разделились. Одни утверждали, что это войска Груши, другие придерживались мнения, что это армия Блюхера.
Тем не менее около двух часов дня Наполеон отдал приказ Нею начать массированное наступление. Четыре пехотные дивизии д'Эрлона под барабанный бой двинулись в атаку. Нога к ноге, штык к штыку взбирались они по скользким кручам Мон-Сэн-Жана, прорываясь сквозь густой огонь английской картечи. В конце концов, поредевшие колонны взошли на холм, но тут на них бросилась лава шотландской кавалерии. Шотландские кавалеристы врезались в плотную массу французских дивизий и изрубили часть их состава. Французы отступили. Левое крыло английской армии не могло быть сломлено. Тогда император изменил план и перенес главный удар своих сил на центр и правое крыло англичан.
В то время, когда корпуса д'Эрлона шли в атаку. Наполеону донесли страшную весть — Блюхер обошел Груши и полным ходом двигался к месту сражения. Немедленно против приближавшихся пруссаков было брошено 10 тысяч человек Молодой Гвардии. Ставка Наполеона была перенесена глубже в тыл расположения французов, дабы полководец мог держать под контролем обе операции. Наполеон был уверен, что за пруссаками подоспеет Груши, что Блюхер не имеет достаточно сил для серьезного сражения, и поэтому все свое внимание обратил на Веллингтона.

Важнейший вопрос федеративных отношений в реформируемой России, требующий практического разрешения, касается характера и глубины участия государства в экономическом развитии Федерации и регионов. Стратегия государства в этих условиях должна способствовать политическому и экономическому выравниванию статуса всех субъектов Федерации. Способность федеральной государственной власти к отстаиванию ценностей единого правового государства и суверенных прав многонационального российского народа должна опираться на ответственность региональных политических сил за судьбу России и входящих в ее состав народов, объединенных общей экономикой, культурой и образом жизни, глубокими межнациональными связями, единой государственностью.
Ключевое место в укреплении основ российского федерализма занимает проблема разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами управления субъектов Федерации. За последние годы проблема взаимодействия государственных и территориальных органов управления резко обострилась. Это связано, прежде всего, с тем, что на нижестоящий уровень передается все больше задач, не подкрепленных соответствующим финансово-бюджетным обеспечением. Так, доля расходов консолидированных бюджетов субъектов Федерации постоянно растет, а доля доходов, напротив, снижается .
Несмотря на разнообразие текущих и стратегических интересов субъектов РФ, общим для них остается стремление добиться от федеральных органов максимально благоприятных условий для реализации сильных сторон своей экономики и одновременно нейтрализовать ее слабости за счет дотаций из Центра. Для этого края и области стремятся повысить свой политический статус в составе Федерации, а республики – сохранить свои преимущества путем установления договорных отношений с Центром.
В последние годы субъекты Российской Федерации получают все больше полномочий в сфере социальной политики, однако этот положительный процесс не сопровождается соответствующим расширением финансовых возможностей. Вследствие этого переданные в ведение региональных властей права не реализуются полностью, что в свою очередь обостряет не только социальную напряженность но и противоречия между федеральными и региональными органами. В конечном счете, это создает предпосылки для ослабления государства. Поэтому упорядочение финансовой поддержки субъектов РФ и межбюджетных отношений в целом является важным условием дальнейшего углубления экономических реформ и укрепления российской государственности.
Однако отношения между Центром и субъектами Федерации – это лишь внешняя форма федеративных отношений. По своей сути федерализм – это не столько средство обеспечения деятельности органов власти и их полномочий, сколько способ воспроизводства многонационального российского гражданского общества и его политической и социально-экономической структуры. Центр – необходимый элемент государственности, но отождествлять его с государством было бы ошибочно.
Важным этапом в проведении реформы по разграничению полномочий стало принятие Федерального закона: «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации». Этот Закон позволяет комплексно увязать формирование органов государственной власти субъектов Российской Федерации с их финансовым и имущественным обеспечением. Финансирование расходов, связанных с решением социальных и экологических задач, охраной окружающей среды, ликвидацией последствий стихийных бедствий, должно осуществляться не только из бюджета региона, но и из федерального бюджета.
Основой для осуществления региональной политики служат, с одной стороны, территориально-государственное устройство страны, с другой – ее экономико-географическое районирование. Непосредственными объектами государственной региональной политики выступают республики в составе РФ (национально-государственные образования), края и области (административно-территориальные образования), автономные области и автономные округа (национально-территориальные образования). Согласно Основному закону они имеют равные права, однако на практике часть из них строят взаимоотношения с Центром на основе двусторонних договоров. Первым реализовал такую модель Татарстан, затем Башкортостан, Якутия и некоторые края и области.
Заключение двусторонних договоров между Центром и отдельными субъектами Федерации фактически привело к их политическому и экономическому неравноправию, так как одним субъектам по отношению к другим были предоставлены особые льготы и привилегии.
Целью федеральной политики в этой сфере является регулирование сложившихся пропорций в хозяйственной деятельности и уровне благосостояния между регионами.
Активность Российского государства в формировании основных параметров хозяйства есть важнейший фактор укрепления федеративных отношений. С одной стороны, данная проблема имеет ярко выраженный организационно-правовой характер, и решение ее, конечно, связано с принятием целого ряда фундаментальных законов и подзаконных актов.
Все более заметную роль играет в федеративных отношениях формирование федеральных округов как инструмента федерального государственного регулирования территориального развития, занимающих промежуточное положение между федеральными органами управлениями и органами управления субъектов Федерации.

фрагмент решения: Вопросы приобретения имущества по давности владения регулируются пунктами 147, 148 главы VIII законов Ману. Пункт 147 гласит, что если собственник поблизости молча наблюдает, как что-либо используется другими в течение десяти лет, он не имеет права получить это [обратно]. Пункт 148 устанавливает, что если [собственность] того, [кто] не слабоумен и совершеннолетен, использовалась с [его] ведома, она согласно обычаю (vyavahara) потеряна для него; пользователь имеет право на это имущество.

Древневавилонское царство представляло собой централизо¬ванное государство. В руках царя была сосредоточена законода¬тельная, исполнительная и судебная власть. Вместе с тем царская власть не была сильной. Царь рассматривался как наместник и служитель бога на земле. Таким образом, глава государства не был самостоятельным, его деятельность направлялась свыше, богом. Снизу царская власть ограничивалась сильным духовенст¬вом и богатыми городами . Три священных города Вавило¬нии — Ниппур, Сиппар и Вавилон — имели льготные грамоты, ставившие их в привилегированное положение. Царь не имел права сажать в тюрьму граждан этих городов, требовать с них солдат, заставлять работать в храмовых хозяйствах. Блюстителями неприкосновенности прав городов выступали жрецы.
Древневавилонские правители создали отлаженный механизм управления. Достигнуто это было путем личного внимания ко всем, даже мельчайшим делам своего государства. Поэтому в государстве ценились умелые и опытные чиновники. Служилая знать вытеснила родовую. Все управление было сосредоточено в царском дворце. Дворцовая система управления отличалась тем, что лица, управлявшие царским хозяйством, занимали высшие должности в государстве; четкого разграничения функций между ними не было. Среди высших сановников государства — визирь, дворецкий, начальник финансов, кравчий, главный военачальник. Очень высоко ценились писцы.
В системе государственных органов управления различались центральные и местные. Большими городами управляли наместники царя. На местах, хотя и со значительно ограниченными функциями, сохранялись органы общинного самоуправления, осуществлявшие некоторую административную, финансовую, судебную власть.
Судебные функции выполняли чиновники, назначаемые царем: наместники и правители местности. Высшей судебной инстанцией был царь. Общинные и храмовые суды все больше теряли свое значение.
В Вавилоне существовала постоянная армия.
Таким образом, мы рассмотрели общественный и государственный строй Древнего Вавилона. Далее речь пойдет об основном источнике права Вавилона – Законах царя Хаммурапи.

2. Законы Хаммурапи
2.1.Общая характеристика
Правление царя Хаммурапи (1792—1750 гг. до н. э.) ознаме¬новано созданием сборников законов . Хаммурапи, придавая боль¬шое значение законодательной деятельности, приступил к ней в самом начале своего правления. Первая кодификация была соз¬дана на втором году правления; это был год, когда царь «установил право стране». Данная кодификация, к сожалению, не сохра¬нилась, а известные сегодня законы Хаммурапи относятся к концу его царствования.
Эти законы были выбиты на большом черном базальтовом стол¬бе. Наверху, на лицевой стороне столба, изображен царь, стоящий перед богом Солнца Шамашшем — покровителем суда. Под релье¬фом начертан текст законов, заполняющий обе стороны столба.
Текст распадается на три части. Первой частью является об¬ширное введение, в котором Хаммурапи объявляет, что боги пере¬дали ему царство для того, «чтобы сильный не притеснял слабого». Затем следует перечисление благодеяний, которые были оказаны Хаммурапи городам своего государства. После введения размещены статьи законов, которые в свою очередь заканчиваются обстоятель¬ным заключением. Всего памятник насчитывает 282 статьи.
При составлении сборника в его основу были положены старое обычное право, шумерийские судебники, новое законодательство.
Законы несовершенны с точки зрения их полноты и по своей категоричности, они не предусматривают разнообразных явлений жизни. Тексты составлены в основном в казуистической форме. Нет общих принципов, системы в изложении, хотя известная ло¬гика присутствует. Но все представленные случаи разбираются с большой обстоятельностью. Законы Хаммурапи, в отличие от других восточных кодификаций, не содержат религиозного и морализующего элементов.
Своим законодательством Хаммурапи пытался закрепить обще¬ственный строй государства, господствующей силой в котором должны были стать мелкие и средние рабовладельцы. Это первый известный сборник законов, освящавший рабовладельческий строй, частную собственность. Законы содержат пережитки родо¬вого строя, что проявляется в суровости наказания, сохранении принципа талиона, применении ордалия.
2.2.Право собственности
Во времена правления Хаммурапи част¬ная собственность достигла высокого уровня развития. В Вавилоне существовали различные виды земельной собственности: были зем¬ли царские, храмовые, общинные, частные. И царским, и храмовым хозяйством управлял царь, и это был важнейший источник дохода. Царская земля раздавалась в пользование издольщикам. Значение царского хозяйства было велико в области торговли и обмена. Царствование Хаммурапи отмечено интенсивным развитием частной собственности на землю, чему в немалой степени способствовало расширение сети каналов. Частное землевладение было различным по своему объему. Крупные землевладельцы использовали труд ра¬бов и наемных рабочих, мелкие — сами обрабатывали свою землю. Развитие частной собственности на землю вело к сокращению обшинных земель, упадку общины. Земли могли свободно продавать¬ся, сдаваться в аренду, передаваться по наследству, о каких-либо ограничениях со стороны общины источники не упоминают.
Особый правовой режим существовал в отношении имущества воинов (имущество «илку»), о чем говорилось выше.
2.3.Обязательства
В законах Хаммурапи имеется ряд статей, ре¬гулировавших аренду земли, которая играла, очевидно, большую роль в земельных отношениях того времени. Плата за арендован¬ное поле равнялась обычно '/3 урожая. При аренде на условиях отдачи половины урожая арендодатель обязывался участвовать в расходах или в работе по обработке поля. Сад, который давал больше дохода, сдавали за 2/3 урожая. Аренда была краткосрочной (на один или два года). На более длительный срок в аренду сда¬валась еще не освоенная земля. Законодательство, определяющее отношения между хозяином земли и арендатором, способствовало развитию хозяйства. Если арендатор не обрабатывал взятую зем¬лю, то он должен был уплатить хозяину поля исходя из объема урожая, выращенного соседями.
Кроме аренды поля, сада, законы Хаммурапи упоминают о различных видах имущественного найма помещения, домашних животных, судов, повозок, рабов. Законы устанавливали не только плату за наем вещей, но и ответственность в случае потери или гибели нанятого имущества. Был широко распространен договор личного найма. Кроме сельскохозяйственных рабочих, нанимали врачей, ветеринаров, строителей. Законы определяли порядок оп¬латы труда этих лиц, а также ответственность за результаты труда (например, врача в случае смерти больного).
Довольно подробно законы Хаммурапи регулировали договор займа. Характерной чертой законодательства в этом вопросе явля¬ется стремление оградить должника от кредитора и предотвратить долговое рабство. Об этом свидетельствуют положения о макси¬мальном сроке отработки долга (три года), ограничении процен¬тов, взимаемых ростовщиком как с денежного, так и с натураль¬ного займа, ответственность кредитора в случае смерти должника в результате дурного обращения с ним.
В условиях существования частной собственности как на дви¬жимое, так и на недвижимое имущество большое развитие получил договор купли-продажи. Продажа наиболее ценных предметов (зем¬ли, построек, рабов, скота) осуществлялась в письменной форме (на глиняных табличках), при свидетелях. Продавцом мог быть только собственник вещи. Продажа имущества, изъятого из оборо¬та (например, имущество «илку»), считалась недействительной.
Кроме названных, законодательство Хаммурапи знает договоры хранения (поклажи), товарищества, мены, поручения.
Законы Хаммурапи предусматривают обязательства из причи¬нения вреда. Ответственность несет тот, кто причинит смерть рабу (хозяину следует отдать раба за раба); корабельщик, пото¬пивший корабль вместе с вверенным ему для перевозки имущест¬вом, обязан возместить стоимость всего погибшего.

4. Формулярный процесс.
Воз¬никновение новой судебной процедуры — формулярного процесса — свя¬зывается с историческим перерождением исходных видов легисакционного судопроизводства. Ввиду большей гибкости на первый план по общеупотребительности стали постепенно выходить виды, связанные со свободным назначением судьи. Легисакционное судоговорение станови¬лось по преимуществу обрядовой стороной, а собственно установление судебной истины и разрешение споров осуществлялось в иных, не стро¬го предписанных законами условиях. Законодательством II—I вв. до н.э. было, наконец, прямо установлено преимущество новых форм судебного разбирательства, основанных на активной роли преторской юстиции.
Смысл формулярного процесса заключал¬ся в том, что юридический предмет спора формулировала не сторона, за¬являвшая исковое требование, а претор. Истец и ответчик излагали дело перед магистратом в любых выражениях, принимая во внимание, прежде всего свой действительный интерес и обстоятельства реальные, а не то, что предполагалось по аналогичному случаю требованиями древнего права, как-то было ранее. Претор уяснял юридическую сущность спора (т.е. играл одновременно роль и юрисконсульта, и своего рода представи¬теля высшего правового надзора) и излагал эту сущность в специальной записке, адресованной судье. Предписания формулы не были прямо связаны с требованиями закона по поводу дела и только подразу¬мевались в ней, а, по сути, она представляла воплощение собственного преторского правотворчества, на которое они были уполномочены объе¬мом своей власти. Формулы были типическими, — например, «Если че¬ловек Стих по праву квиритов есть Авла Агерия, то приговори Нумерия Негидия, если нет, оправдай». В отличие от древнего права и от формальных предписаний закона судопроизводство по формуле предусматривало аль¬тернативность исхода дела по одному иску, т.е. было и более экономным, и более гибким. Формула поступала к судье, который вел судопроизвод¬ство по-прежнему в свободной манере, как и было на стадии injudicio.
Формулы не были совершенно произвольными, а отражали прак¬тику преторской юстиции. Единожды предоставив возможность защи¬тить право по новым основаниям, в последующем претор не мог отка¬зать в принятии аналогичного иска. Но закрепление новых формул было очень сложным. И здесь римская юстиция далеко не отошла от прежнего формализма.
Как и легисакционный процесс, формулярное судопроизводство считалось сохраняющим нормальный порядок частного суда. Сохранялось и типичное для предыдущего процесса деление на две стадии— in jure и in judicio.
Основным органом юстиции при формулярном процессе был пре¬тор, в провинциальных общинах-муниципиях — магистраты (по двое). Истец и ответчик являлись лично к претору или к магистратам. Вместо насильственного привода в обыкновение был введен штраф на неявив¬шегося. Процесс на всех его стадиях истец и ответчик вели лично, но уже допускались и представители. По признании иска истец получал допол¬нительный признаваемый иск об исполнении постановленного решения. Если этих особых условий не было, то следовала формулировка заявления в стадии in jure; могли быть предложены встречные вопросы ответчика и т.п. После присяги сторон эта стадия завершалась.
Составление формулы, в котором участвовали лично или через представителей истец и ответчик, становилось, таким образом, своего рода договором сторон относительно содержания претензии и содержания воз¬можного взыскания; в принципе, формулярный процесс допускал тем са¬мым и упрощение спора в интересах обеих сторон, возможность найти меру полюбовного соглашения в рамках судоговорения. Из этого общего значения формулы и смысла первой стадии вытекали некоторые всеоб¬щие требования к судопроизводству по частным искам, характерные и для всего последующего судебного процесса. Во-первых, отрицалась воз¬можность повторного иска по тому же делу с теми же или сходными тре¬бованиями. Во-вторых, составляя формулу, стороны как бы оформляли новое правоотношение между ними, которым до некоторой степени обязывались друг перед другом и за отступления от которого терпели и процессуальные ограничения, и иные неблагопри¬ятные последствия. В-третьих, записанное при составлении формулы полагалось как неизменное на всем последующем ходе процесса или су¬договорения, ни истец, ни ответчик не могли приводить иных доводов, иначе представлять фактические или юридические обстоятельства дела.
Вторая стадия процесса — in judicio — находилась в руках профессиональных судей (как правило, коллегии судей). Рассмотрение дела должно было произойти не позднее 18 месяцев после составления фор¬мулы. Стороны выступали перед судьей второй стадии процесса в абсо¬лютно равноправном положении, пользовались равной свободой в осве¬щении обстоятельств дела, равным правом отрицать и доказывать. Судья считался как бы творцом нового правоотношения между сторонами, сле¬дуя первоначальному предписанию формулы, закреплял ее предписания конкретным судебным постановлением, выступая в роли судьи-арбитра. Исполнение судебного решения ста¬ло представлять специальную дополнительную стадию в общем ходе судопроизводства. Для добровольного исполнения судебного постановле¬ния сторонам давалось 30 дней. Принудительное исполнение судебного решения происходило в виде специально регламентированных проце¬дур — executio. Исполнение могло быть направлено против личности должника (например, отпущение раба на свободу, выдача вора головой потерпевшему и т.п.) или против имущества его . В последнем случае executio принимала специальный характер, когда исполнение касалось какой-то определенной вещи; или универсальный характер, когда исполнение направлялось на все имущество должника в полном объеме.
Переход к форму¬лярному процессу при рассмотрении исков частного права объективно вывел претора на первый план судопроизводства и связанного с ним правотворчества. Именно за ним было при этом порядке решающее сло¬во в понимании, толковании, применении норм закона и права. При легисакционном процессе, при строго подзаконном понимании су¬щества исковых требований и возможных истребуемых взысканий пре¬тор, по сути, не мог изменить или остановить процесс, и от него только зависело санкционировать своею властью судоговорение. В этом отно¬шении, первоначально роль претора была отчасти пассивной: он мог кор¬ректировать процедуру судоговорения только с помощью точных пред¬писаний закона, и где закон молчал, там был бессилен и претор.

1 Форма государственного устройства, форма правления и политический режим современной России
Форма государственного устройства России – федерация.
Федерация представляет собой добровольное объединение нескольких ранее самостоятельных государственных образований в одно союзное государство.
Федеративное государственное устройство неоднородно. В различных странах оно имеет свои уникальные особенности, которые определяются историческими условиями образования конкретной федерации и прежде всего национальным составом населения страны, своеобразием культуры и быта народов, входящих в союзное государство. Вместе с тем можно выделить наиболее общие черты, которые характерны для большинства федеративных государств.
1. Территория федерации состоит из территорий ее отдельных субъектов: штатов, кантонов, земель, республик и т. п.
2. В союзном государстве верховная законодательная, исполнительная и судебная власть принадлежит федеральным государственным органам. Компетенция между федерацией и ее субъектами разграничивается союзной (федеральной) конституцией.
3. Субъекты федерации обладают правом принятия собственной конституции, имеют свои высшие законодательные, исполнительные и судебные органы. Так, в Федеративной Республике Германии земли имеют свои законодательные органы: однопалатные ландтаги (в Баварии —- двухпалатный), правительства во главе с премьер- министром и земельные суды.
4. В большинстве федераций существует единое союзное гражданство и гражданство федеральных единиц.
5. При федеральном государственном устройстве в парламенте имеется палата, представляющая интересы членов федерации.
6. Основную общегосударственную внешнеполитическую деятельность в федерациях осуществляют союзные государственные органы.
Они официально представляют федерацию в межгосударственных отношениях.
Федерации строятся по территориальному и национальному признакам, которые в значительной мере определяют характер, содержание и структуру государственного устройства. Территориальная федерация характеризуется значительным ограничением государственного суверенитета субъектов федерации.
Во-первых, государственные образования, составляющие территориальную федерацию, не являются суверенными государствами, поскольку их деятельность в сфере внутренних и внешних отношений зависит от властных полномочий общефедеральных (союзных) государственных органов. Юридическое и фактическое разграничение компетенции между союзом и его субъектами определяется конституционными нормами: они устанавливают перечень вопросов, по которым только союз может издавать нормативно-правовые акты. Все остальные вопросы, не оговоренные конституцией, находятся в ведении законотворческих органов субъектов федерации. В Соединенных Штатах Америки в исключительной компетенции союза находятся вопросы регулирования междуштатной и внешней торговли, чеканка монеты, установление стандартов и весов, объявление войны, набор и содержание армии, созыв милиции. Все остальные вопросы относятся к компетенции штатов; В частности, проведение выборов, регулирование внутриштатной торговли, установление органов местного управления, поддержание здравоохранения, общественного порядка и публичной морали, изменение конституций штатов, их органов власти и управления и другое. Конституция ФРГ устанавливает, что исключительная законодательная компетенция принадлежит федерации, земли же обладают правом за конотворчества лишь тогда и постольку, когда и поскольку они специально управомочены на это федеральным законом. Конституция дает исчерпывающий перечень исключительной законодательной компетенции федерации. Это внешние сношения, оборона и защита гражданского населения, гражданство федерации, свобода передвижения, валюта, денежное обращение, чеканка монеты, железные дороги и воздушное сообщение, почта, телеграф, телефон и другое. Здесь же определяется, в каких областях может осуществляться законодательная деятельность земель. Если же земля не выполняет возложенные на нее федерацией обязанности, то последняя может принять меры к тому, чтобы принудить землю к их выполнению.
Во-вторых, субъекты территориальной федерации конституционно лишены права прямого представительства в международных отношениях. В случае нарушения союзной конституции в этой сфере центральная власть имеет право применения принудительных мер к субъекту федерации (Индия). В ФРГ ведение внешних сношений с иностранными государствами принадлежит федерации, однако земли с согласия федеральных властей иногда могут заключать международные договоры.
В-третьих, в территориальных федерациях конституционное законодательство не предусматривает, а иногда и запрещает односторонний выход из союза.
В-четвертых, управление вооруженными силами в территориальных федерациях непосредственно осуществляется союзными государственными Органами. Главнокомандующим вооруженными силами является глава федерального Государства. Субъектам федерации в мирное время запрещается содержать профессиональные вооруженные образования.
Национальные федерации характеризуются более сложным государственным устройством. Наряду с общими признаками, которые присущи любому союзному государству, они имеют ряд существенных особенностей. Эти особенности обусловлены многонациональным составом населения, которое более или менее компактно проживает на территории отдельных государств, образующих федерацию.
Основное различие между территориальной и национальной федерацией состоит в различной степени суверенности их субъектов. Центральная власть в территориальных федерациях обладает верховенством по отношению к высшим государственным органам членов федерации. Национальное государство ограничивается суверенитетом национальных государственных образований. Общенациональная государственная власть осуществляет лишь координацию интересов субъектов федерации, обеспечивая их наиболее оптимальную внутреннюю и внешнюю деятельность. Субъекты национальной федерации в сфере международных отношений могут устанавливать дипломатические отношения с любым государством мирового сообщества, заключать политические, экономические и другие договоры. Национальный признак придает федерации такие особенности, которые объективно не могут быть присущи территориальному федеральному государственному устройству.
В этой связи важно различать союзное государство, складывающееся в, условиях территориальной федерации, и союз государств, которые объединяются по национальному признаку. Союзное государство является федерацией, основанной на договорной территориальной основе, а союз государств — это федеральное объединение национальных государств, которые обладают как государственным, так и национальным суверенитетом.
Россия имеет уникальное государственное устройство, где органически сочетаются признаки и территориальной, и национальной федерации. В соответствии с Конституцией Российская Федерация «состоит из республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных округов — равноправных субъектов Российской Федерации » (ст. 5, п. 1). «Федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации» (ст, 5, п. 3).
Многообразие субъектов подобного федеративного государства требует многоаспектной политики парламента, правительства, высших судебных органов, других федеральных ведомств и учреждений: необходимо всесторонне учитывать специфические интересы всех субъектов федерации, умело интегрировать общие и индивидуальные вопросы государственно-правового строительства страны. От этого зависит эффективность и гармония экономической, социальной, духовной, религиозной, национальной жизни федерации в целом.
Специфика территориально-национальной федерации состоит в том, что такое государство должно не только интегрировать, но и дифференцировать интересы всех ее субъектов, как национальных, так и территориальных .
По форме правления Россия является полупрезидентской (президентско-парламентарной) республикой или республикой смешанного типа.
Главой государства является президент РФ, избираемый народом на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании, как глава государства представляет Россию внутри станы и в международных отношениях; издает указы и распоряжения, обязательные для исполнения на всей территории РФ, не противоречащие конституции и федеральным законам; решает вопросы гражданства РФ и предоставления политического убежища; осуществляет помилование; является верховным главнокомандующим вооруженных сил. Президент, не являясь формально главой исполнительной власти, в соответствии с конституцией и федеральными законами, определяет основные направления внутренней и внешней политики государства, назначает с согласия Государственной думы премьер-министра и принимает решение о его отставке, вправе председательствовать на заседаниях правительства.

1. «Золотая Булла»
Карл I Габсбург был императором Священной Римской империи на основании закона под названием «Золотая булла», который был издан в 1356 году.
"Золотая булла" закрепила исторически сложившуюся практику,
при которой управление Германией фактически сосредоточивалось
в руках семи курфюрстов: трех архиепископов - Майнцского,
Кельнского и Трирского, а также маркграфа Бранденбургского,
короля Чешского, герцога Саксонского, пфальцграфа Рейнского.
Князья-избиратели большинством голосов определяли выбор императора. "Золотая булла" подробно регламентировала процедуру
выборов императора курфюрстами. При равенстве голосов
решающий голос принадлежал архиепископу Майнцскому. Он подавал голос последним, был председателем коллегии курфюрстов и должен был созывать собрание всей коллегии во Франкфурте-на-Майне. Архиепископ Майнцский мог испрашивать заранее согласие других курфюрстов на ту или иную кандидатуру.
Булла предусматривала превращение коллегии курфюрстов в постоянно действующий орган государственного управления. Коллегия имела право суда над императором и его смещения. "Золотая булла" признала полную политическую самостоятельность курфюрстов, их равенство императору. Она закрепила права их территориального верховенства, установила неделимость курфюршеств, переход их по наследству.
Курфюрсты сохранили за собой захваченные ими регалии, в особенности такие, как собственность на недра и эксплуатация их, взимание пошлин, чеканка монеты.
Они имели право высшей юрисдикции в своих владениях. Вассалам было запрещено вести войны против сеньоров, городам -
заключать союзы против курфюрстов. Таким образом, в Германии
была юридически оформлена олигархия нескольких крупнейших
феодалов, сложившаяся еще до "Золотой буллы".
Курфюршества были объединены только общим подданством императору и не обладали лишь правом самостоятельно объявлять войну и заключать мир с иностранными государствами (эта прерогатива сохранялась за императором).
Впоследствии курфюрсты добились того, что каждый император при избрании должен был принимать выработанные ими
условия, ограничивающие его власть. Эти условия с XVI в. получили название "избирательных капитуляций" и сохранялись в
практике выборов германских императоров до конца XVIII века.
«Каролина», уголовное уложение императора Карла V.
под этим именем известен один из самых полных кодексов уголовного законодательства XVI столетия, а именно уголовное уложение императора Карла V. Оно издано в 1532 г. К. представляет собою, главным образом, процессуальный кодекс, но из 219 статей его 77 посвящены материальному уголовному праву. «Каролина» положила начало так называемому общему германскому уголовному праву, в отличие как от римского права, в некоторой части своей имевшего применение в разных немецких странах, так и от партикулярного права отдельных государств.
Основой «Каролины» стало уложение Brandenburgensis. Каролина имела два проекта (1521 и 1529 год), она была окончательно рассмотрена на рейхстагах в Аугсбурге и Регенсбурге в 1532 г.
«Каролина» была отпечатана в 1533 г. "Каролина" не предназначена была к полной замене римского права; во многих статьях этого уложения подтверждается его действие, в других статьях сделана ссылка на мнения юристов, которые должны давать заключения, руководствуясь римскими источниками. С другой стороны, «Каролина» не уничтожила и значения партикулярного законодательства отдельных стран; она содержит в себе так называемую сальваторную клаузулу о том, что издаваемым уложением не уничтожаются "разумные" обычаи, которыми князьям, курфюрстам и сословиям разрешено руководствоваться и впредь.
По своему содержанию «Каролина» занимает середину между римским и германским правом. В постановлениях, касающихся материального права, заметно стремление к примирению субъективного начала римского права с объективным — германского; это обнаруживается главным образом в наказуемости, но в меньшей мере, покушения и пособничества и в особом указании на умысел как необходимый признак преступления. Главным родом наказания служит смертная казнь, но по сравнению с другими современными ей кодексами «Каролину» нельзя не признать более мягким уложением. Процессуальная часть кодекса также свидетельствует об изменившемся правосознании. Смягчение инквизиционного порядка и нормирование, наряду с ним, обвинительного порядка, более точное определение случаев и условий применения пытки, определение прав защиты и ограничение института "пересылки актов" — таковы отличительные черты «Каролины».
Нормы «Каролины» сделались общегерманским достоянием и имели руководящее значение до конца XVIII ст. Успеху «Каролины» содействовали, кроме жизненности содержания ее, точность терминологии и определенность юридических положений.
1. «Декларации прав человека и гражданина» 1789 – 1793 годов».
«Декларация прав человека и гражданина» 1784 года. Принята Учредительным собранием 26 августа 1789 г.
Представители французского народа, образовав Национальное собрание и полагая, что невежество, забвение прав человека или пренебрежение ими являются единственной причиной общественных бедствий и испорченности правительства, приняли решение изложить в торжественной Декларации естественные, неотчуждаемые и священные права человека. Чтобы эта Декларация, неизменно пребывая перед взором всех членов общественного союза, постоянно напоминала им их права и обязанности, чтобы действия законодательной и исполнительной власти, которые в любое время можно было бы сравнить с целью каждого политического института, встречали больше уважения; чтобы требования граждан, основанные отныне на простых и неоспоримых принципах, устремлялись к соблюдению Конституции и всеобщему благу. Соответственно, Национальное собрание признает и провозглашает перед следующие права человека и гражданина.
1. Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Общественные различия могут основываться лишь на общей пользе.
2. Цель всякого политического союза - обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковые - свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению.
3. Источником суверенной власти является нация. Никакие учреждения, ни один индивид не могут обладать властью, которая не исходит явно от нации.
4. Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только законом.
5. Закон имеет право запрещать лишь действия, вредные для общества. Все, что не запрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден делать то, что не предписано законом.
6. Закон есть выражение общей воли. Все граждане имеют право участвовать лично или через своих представителей в его создании. Он должен быть единым для всех, охраняет он или карает.
7.Никто не может подвергаться обвинению, задержанию или заключению иначе, как в случаях, предусмотренных законом и в предписанных им формах. Тот, кто испрашивает, отдает, исполняет или заставляет исполнять основанные на произволе приказы, подлежит наказанию; но каждый гражданин, вызванный или задержанный в силу закона, должен беспрекословно повиноваться: в случае сопротивления он несет ответственность
8. Закон должен устанавливать наказания лишь строго и бесспорно необходимые; никто не может быть наказан иначе, как в силу закона, принятого и обнародованного до совершения правонарушения и надлежаще примененного.
9. Поскольку каждый считается невиновным, пока его вина не установлена, то в случаях, когда признается нужным арест лица, любые излишне суровые меры, не являющиеся необходимыми, должны строжайше пресекаться законом.

ПРЕДПРИЯТИЕ КАК ПРЕДМЕТ ПРАВА
ОБЩЕЙ СОВМЕСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ СУПРУГОВ
Особенность предприятия как имущественного комплекса и как особого объекта имущественных отношений супругов заключается в том, что предприятие определяется как имущественный комплекс, используемый для осуществления предпринимательской деятельности. Отсюда можно сделать два вывода:
а) имущественный комплекс, не используемый для предпринимательской деятельности, не является предприятием и потому представляет собой обыкновенное имущество, которое может находиться в совместной собственности супругов наряду с иным имуществом;
б) собственник предприятия имеет статус гражданина-предпринимателя.
Сказанное ставит ряд вопросов о возможности предприятия находиться в совместной собственности.
В науке гражданского права идет дискуссия по вопросу о субъектах права собственности на предприятие. Статья 559 ГК РФ, регулирующая продажу предприятия, называет такими субъектами продавца и покупателя без каких-либо ограничений, из чего логично заключить, что субъектом договора купли-продажи, а значит и собственником предприятия может стать любое лицо - субъект гражданского права. Но вправе ли быть такими субъектами граждане, не занимающиеся предпринимательской деятельностью, и некоммерческие юридические лица? Гражданский кодекс РФ не дает прямого ответа на этот вопрос. Можно лишь истолковать данное в ст. 132 ГК РФ определение предприятия. Как пишет В.С. Ем, "системный анализ п. 1 ст. 559 и п. 2 ст. 132 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что законодатель, конструируя модель договора продажи предприятия, имеет в виду как продажу имущественного комплекса - предприятия, не представляющего собой живое предпринимательское дело (так называемое лежачее предприятие), так и продажу предприятия как особого вида недвижимости, являющегося живым предпринимательским делом". Далее названный автор пишет, что покупателями предприятия могут быть лишь граждане-предприниматели, юридические лица, государство, муниципальные образования.
Но существует и иная точка зрения. Так, В.Н. Табашников полагает, что "предприятие может принадлежать по праву собственности, или на ином вещном праве, тем субъектам, правосубъектность которых, как правило, предполагает возможность осуществлять приносящую доходы деятельность. Предприятие может принадлежать и физическим лицам, причем не только индивидуальным предпринимателям. По наследству предприятие может перейти от предпринимателя к физическому лицу. При этом последнему следует для обеспечения целевого использования имущественного комплекса передать права по пользованию предприятия лицу, имеющему право осуществлять предпринимательскую деятельность". С данной позицией трудно согласиться. Действительно, открывшееся наследство может содержать предприятие как имущественный комплекс. И наследником, возможно, станет физическое лицо, не являющееся предпринимателем. Но при этом наследник лишь получает право принять предприятие в наследство, которое с момента его открытия и до принятия наследником является "лежачим", а предприятием руководит управляющий, назначенный нотариусом. А чтобы принять предприятие в наследство, гражданин должен зарегистрироваться в качестве предпринимателя.
В силу специфики предприятия как живого действующего дела, приносящего прибыль, само его приобретение в собственность означает начало осуществления предпринимательской деятельности. Даже при отсутствии регистрации в качестве предпринимателя к наследнику, получившему предприятие в наследство, будет применима норма ч. 4 ст. 23 ГК РФ, т.е. de facto и de jure он становится предпринимателем. В случае, если гражданин не желает регистрироваться в качестве предпринимателя, предприятие должно быть реализовано с публичных торгов в пользу наследника. Иными словами, предприятие как объект права является ограниченным в обороте, хотя, надо признать, с учетом ч. 4 ст. 23 ГК РФ это утверждение далеко не бесспорно.
Еще более интересна ситуация, когда собственником предприятия становится несовершеннолетний. Необходимость признать его предпринимателем логически ведет к признанию его эмансипированным вне зависимости от возраста. Институт опеки и попечительства не служит выходом, поскольку собственником остается несовершеннолетний, а модели траста по общему праву, когда доверительный управляющий является собственником доверенного ему имущества, у нас нет.
Проблема возникает и тогда, когда гражданин-предприниматель приобретает предприятие за счет общего имущества или общих доходов супругов. В этом случае, согласно ст. 33 СК РФ, предприятие становится совместной собственностью супругов, что означает необходимость для другого супруга также зарегистрироваться в качестве индивидуального предпринимателя. Может сложиться ситуация, когда один из супругов, вкладывая доходы от предпринимательской деятельности предприятия, находящегося в его собственности, в покупку иного предприятия, фактически меняет правовой статус другого супруга, превращая его в предпринимателя. Ключевым моментом снова будет являться толкование предпринимательского дохода. Если трактовать его как распределенные в пользу собственника выгоды в денежном выражении, то такие доходы, поскольку они признаются совместной собственностью, требуют взаимного согласия супругов на распоряжение ими. Но весьма вероятна ситуация, когда собственник развивающегося предприятия вкладывает доходы от него в приобретение иных предприятий. Будут ли они считаться совместной собственностью и надо ли другому супругу приобретать статус предпринимателя, или в силу ч. 4 ст. 23 ГК РФ такой супруг автоматически признается субъектом предпринимательства?
Вопрос можно поставить и по-другому: какой принцип является более сильным - принцип совместного имущества супругов или принцип единства главной вещи и ее принадлежностей в отношении предприятия как части единого имущественного комплекса (бизнеса) предпринимателя? В данном контексте интересно дело, упомянутое в постановлении Президиума ВАС РФ от 27 апреля 1999 г. N 8284/98. В соответствии с кредитным договором банк предоставил предпринимателю Симонову В.А. кредит на сумму 20 млн руб. В обеспечение исполнения обязательств по кредитному договору был заключен договор о залоге, в качестве которого выступала квартира, принадлежащая Симонову В.А. на праве собственности на основании договора купли-продажи. Кредит не был возвращен в срок, однако решение суда об обращении взыскания на квартиру по долгам предпринимателя было признано неправомерным, поскольку затрагивало права и интересы его супруги, которая в соответствии со ст. 253 ГК РФ также обладает правомочиями собственника. Супруга о нарушении своих прав и намерении осуществлять их защиту в судебном порядке заявила в апелляционной и кассационной жалобах, возвращенных арбитражным судом в связи с тем, что их податель не относится к кругу лиц, имеющих право на обжалование решения по данному делу. По мнению суда, иск об обращении взыскания на квартиру должен был быть рассмотрен с привлечением супруги предпринимателя и в суде общей юрисдикции, исходя из субъектного состава участников спора. Поскольку требование об обращении взыскания на квартиру было объединено с требованием о взыскании долгов по кредитному договору, они оба в силу ст. 28 ГК РФ подлежали рассмотрению в суде общей юрисдикции. Судя по данному решению, у суда не возникло никаких сомнений в том, что 20 млн руб., полученных предпринимателем в кредит под залог квартиры, находящейся в совместной собственности, принадлежат только супругу-предпринимателю. Данные средства выдавались супругу-предпринимателю для осуществления предпринимательской деятельности под залог совместного имущества супругов. Тем не менее ВАС РФ, указав на субъектный состав участников спора, прекратил производство по делу. Таким образом, супруга предпринимателя не была признана гражданином-предпринимателем.
Отсюда можно сделать вывод о превалировании принципа имущественной обособленности предприятия над принципом режима общей собственности супругов. Ведь двадцатимиллионный кредит, потраченный супругом-предпринимателем, явно не рассматривался судом как общая совместная предпринимательская собственность супругов. Иначе суд должен был считать супругу Симонова В.А. предпринимателем и не прекращать разбирательство в арбитражном суде.
Следующая проблема связана с вопросом о разделе общей собственности супругов, когда объектом раздела является предприятие. В частности, это возможно при банкротстве одного из супругов. Если допустить, что предприятие находится в общей собственности супругов, но лишь один из них является гражданином-предпринимателем и управляет деятельностью такого предприятия, то в случае неплатежеспособности одного из супругов или неспособности предприятия расплатиться по долгам с контрагентами возникает вопрос о применении норм законодательства о банкротстве. В случае неплатежеспособности предприятия кредиторы имеют право заявлять как о банкротстве гражданина-предпринимателя, так и его супруга, являющегося собственником.
Но в соответствии с законодательством о банкротстве основание признания банкротом индивидуального предпринимателя отличается от критерия банкротства граждан, не занимающихся предпринимательской деятельностью. Так, основанием признания банкротом индивидуального предпринимателя признается неспособность исполнить денежные обязательства, в то время как для признания банкротом гражданина, не являющегося предпринимателем, потребуется также доказать, что его неспособность исполнить денежные обязательства или обеспечить уплату обязательных платежей имеет место в связи с превышением этих обязательств стоимости принадлежащего ему имущества. А вот при возбуждении дела о банкротстве в отношении гражданина, зарегистрированного предпринимателем, вне зависимости от размера его задолженности всегда существует потенциальная возможность использовать банкротство в целях получения контроля в отношении вполне ликвидных, и даже платежеспособных предприятий, поскольку нет необходимости доказывать, что размер задолженности индивидуального предпринимателя превышает стоимость его активов. Но в этом случае сильно страдают права супруга такого предпринимателя, который сам может не являться предпринимателем, оставаясь при этом собственником предприятия как предмета общей собственности супругов. Такой супруг не виновен в возникновении задолженности, но на нем отражаются последствия процедуры банкротства в отношении супруга, возбужденной по правилам, применяемым для предпринимателей.